На него это было совсем не похоже… Он никого из сотрудников не называл на «ты», и уж тем более своих секретарш. Субординация, чтоб её.

Ой-ой… Не уволит ли?

Наверное, вечером в тот день я была слишком грустной, и мама, конечно, заметила. Трудно не заметить — я ведь всё время улыбаюсь, и вдруг — тоска в глазах.

— Что случилось, Лесь? — спросила мама, усаживаясь рядом на стул. Мне совсем не хотелось её тревожить. Очередная терапия наконец начала ей помогать, рак вроде бы отступал, но это пока… Понервничает — опять станет хуже.

— Да так, ерунда, мам. Просто на работе проблемы.

— Влюбилась? — протянула она понимающе.

Эх, мама-мама. Всё ты у меня замечаешь.

— Нет, мамуль, — соврала я, улыбаясь. — Не в кого там.

— А начальник твой? Ты говорила, красивый.

— Красивый, — я кивнула. — Но разве же дело в этом? Огонь, мерцающий в сосуде… Сама ведь помнишь.

— А нет огня?

— Нет, — вновь соврала я. Только бы она не переживала. Улыбнулась и обняла её.

Разумовский наверняка скоро исчезнет из моей жизни. Уволит, да и всё. А вот мама с папой… Я очень хотела, чтобы они жили — и всё-всё делала ради этого. Наверное, поэтому я уже давно не жила сама.

Да и что вообще думать о нём? Никто и никогда не относился ко мне серьёзно. Даже тот единственный парень, с которым у меня не дошло дальше поцелуев. Меня считают милой и забавной, но любить…

Любят других. Вот таких, как мой босс. И я вполне предсказуемо в него влюбилась. Знаю — глупо. Но он всё равно об этом не узнает.

Я не скажу.

С Разумовским я, конечно, даже не ждала спокойной жизни. Её у меня и не было. Каждый день случалось что-нибудь, достойное войти в анналы истории нашей компании.

На следующий день, когда я пришла утром на работу, босс уже был у себя. Я покосилась на часы — восемь утра. Маньяк. Хоть бы не заявил, что мне надо в семь приходить, с него станется…

А потом из кабинета стали доноситься дикие крики. Кричал, конечно, Разумовский. Кто бы посмел на него орать? Дураков нет. Так что кричал, разумеется, мой босс. А из-за того, что дверь была приоткрыта, я слышала его вопли особенно чётко. В суть не вникала. Орал Разумовский редко, но когда орал, то за дело, и так, что стены тряслись и штукатурка сыпалась.

Продолжалось это минут пятнадцать, а потом из кабинета босса выскочил начальник отдела продаж, красный, как флаг Советского союза, и промчался мимо меня на бешеной скорости. Даже ветер поднял, и меня обдуло ароматом дорогого парфюма.

Чтоб тебя приподняло и треснуло. Довёл Разумовского и убежал. А мне теперь как работать? Может, ему валерьянки в кофе подлить…

И тут из кабинета раздался вопль:

— Олеся!!!

Ну всё, моя очередь. Как говорится, в моей смерти прошу винить Владлена Р…

Я встала, поправила блузку, прокашлялась, высморкалась, посмотрелась в монитор. Ничего вроде, вполне себе эстетичный вид. Может, пронесёт?..

Разумовский сидел за своим столом и пялился на какой-то график. Когда я вошла, он обернулся, мрачно оглядел меня с ног до головы и сказал:

— Опаздываешь.

Я рискнула пискнуть:

— Я пришла в восемь… Сейчас восемь пятнадцать.

Босс нахмурился, поглядел на наручные часы.

— А, ну да. Это я раньше пришёл из-за того идиота, который только что выбежал. Он в командировке был, накосячил… — Разумовский тяжко вздохнул, и мне даже стало его жаль. Немножко. Совсем чуть-чуть.

— Сделать вам кофе? — предложила я, стараясь не теребить пуговицу на блузке. Нервы, нервы…

— Кофе? Можно. И принеси…

Минут пять генеральный диктовал мне список заданий, а потом отпустил. Я на негнущихся ногах вышла из кабинета и сразу поковыляла к кофе-машине. Включила, залила воду, насыпала кофе, сварила, налила в чашку, поставила её на блюдечко… И тут зазвонил телефон.

— Олесь, — голос секретаря ресепшн звучал как-то странно, — тут к генеральному курьер…

— Да? — я удивилась. — Он мне что-то ничего не говорил. А от кого?

— Ну… — она замялась. — Давай я пропущу, а ты там сама разбирайся. Может, ошибка какая…

Я повесила трубку и решила отнести Разумовскому кофе, пока неизвестный курьер до нас не добрался. Вошла в кабинет, постучавшись, поставила перед боссом чашку, и уже собиралась уходить, как он вдруг спросил:

— А курьера не было ещё?

— Нет, — помотала головой я. — А что за курьер?

— С пончиками.

Хорошо, что кофе я уже поставила…

— С чем? — переспросила я медленно, полагая, что мне послышалось.

— С пончиками. У нас же внизу пекарня, не видела? Там выпечка вкусная. А пончики вообще объедение.

Ну да… пончики, значит… Ага…

Тут в дверь постучали.

— Войдите, — сказал Разумовский, и в кабинет шагнул человек с большой прямоугольной коробкой в руках.

— Здрасьте, — он с любопытством оглянулся, присвистнул. — Пончики заказывали?

Меня в этот момент разбирал такой хохот, что я предпочла ретироваться, пока босс расплачивался. Не дай бог заржать, вдруг Разумовский обидится и уволит? Лучше я у себя посмеюсь, тихонько… залезу под стол и посмеюсь…

Но посмеяться мне толком не дали.

Сразу после ухода курьера генеральный вновь заорал:

— Олеся!

Ну а сейчас-то что?! Пончики ему принесли, кофе я сварила, заданий на утро он мне надавал. Чего ещё?!

Картина, представшая перед моим взором, была невероятной. Разумовский, как живой человек, жрал пончик, сидя за своим столом. Прям над важными документами.

Мой мир больше никогда не будет прежним…

Босс проглотил большой кусок пончика, запил его кофе и сказал:

— Хочешь?

Я была в полнейшем шоке, поэтому не поняла вопрос.

— Чего?

— Пончик.

Так, где тут свободный стул? Мне надо сесть. Срочно.

Но до стула ещё надо было дойти, поэтому я осталась стоять на месте, боясь грохнуться по дороге.

— Нет, спасибо.

С моей фигурой только пончики кушать не хватало.

— Почему? Они очень вкусные.

Поверю на слово…

— Я не люблю.

Разумовский, кажется, удивился.

— Не любишь пончики? Я думал, пончики все любят. А что ты любишь?

Я всё ещё не могла собрать свой мозг обратно, поэтому ответила то, что лежало на самой его поверхности:

— Спать люблю.

Босс улыбнулся.

— Я про сладости. Ты что любишь? Шоколад? Конфеты?

А ещё больше я люблю, когда мне не задают дурацких вопросов…

— Всё люблю, — ответила честно. — Но не ем.

— Почему?

Потому что иначе я была бы гораздо крупнее, и не смогла бы выглядеть «эстетично» даже нормально одеваясь.

Но ответить я не успела. Разумовский вдруг сказал:

— Вот ты говорила, что мой кофе — бурда.

Ну неправда, это вы сами сказали… Я только подтвердила.

— А ты какой кофе пьёшь?

По правде говоря, я кофе толком и не пила никогда. Но ещё одного «почему» я сегодня не вынесу.

— Вкусный. Со сливками. Или молоком.

— А свари мне такой, — заявил Разумовский, убив меня этой просьбой наповал. — Сваришь?

Как будто у меня есть выбор…

Выйдя из кабинета, я глубоко задумалась. Нет, не над бренностью всего сущего, а над тем, где мне взять молоко или сливки. Разумовский такой кофе не пил, поэтому в приёмной я держала только сливки для посетителей в крошечных пластиковых «таблетках», но недавно они все закончились.

Вздохнув, я позвонила Алле Михайловне, секретарю коммерческого директора. Девять утра, по идее, она должна быть на работе…

— Да, Олесь? Доброе утро.

Ой, я бы с этим поспорила.

— Доброе… Алла Михайловна, можно у вас сливки позаимствовать?

— Конечно. А что, к Владу кто-то пришёл в такую рань?

— Да нет… Это он сам хочет.

Молчание.

— Сам?

— Ну да.

Алла Михайловна кашлянула.

— Олеся… А это точно был Влад? Ты уверена? Ты ни с кем его не путаешь?

— Он, он.

— А… он здоров? Как он себя чувствует?

— Нормально он себя чувствует, — я вздохнула. — Сидит, жрёт пончик.

Молчание.